Туризм
Яшмовый император против Запада
Свидетели восстания ихэтуаней ошиблись: буддийские монахи христианских младенцев не резали
Вскоре эти подростки, молчаливо наблюдающие за посольским эскортом «заморских демонов», будут распевать: «Изорвем электрические провода / Вырвем телеграфные столбы / Разломаем паровозы / Разрушим пароходы / Убитые дьяволы уйдут в землю/ Убитые дьяволы отправятся на тот свет». Фото: Underwood & Underwood
Гнев богов
В 1897 году на северо-востоке Китая, провинциях Шаньдун и Чжили, случилась страшная засуха. Поля иссохли. Наступил голод. Погибло более двух миллионов крестьян. На следующий год, прорвав ветхие дамбы, и сокрушая все на своем пути, разлилась Хуанхэ. Почти все деревни в северо-восточных провинциях были стерты с лица земли. Погибло три миллиона человек. Народ был в отчаянии от собственного бессилия. Он знал: Небо гневается на него, потому что он терпит проклятых европейцев, презирающих их богов и не уважающих духов предков. Но что мог крестьянин противопоставить винтовкам и пулеметам?
К концу XIX века положение Китая действительно стало незавидным. Страна фактически превратилась в полуколонию, разделенную на зоны влияния между Англией, Францией, Германией, Россией и Японией. Раздел Китая на сферы интересов великих держав означал не только политические и экономические перемены в жизни Срединного царства, но и социальные.
Жители провинции Шаньдун, пожалуй, как никто более, ощутили на себе последствия новых порядков. Здесь работали немецкие инженеры, быстрее и больше других строившие железные дороги, телеграфные линии и пароходы, перевозившие фабричные товары по Великому каналу в столицу. Европейцы не церемонились с теми, кого считали примитивными варварами: трассы дорог без разбора уничтожали поля, кладбища и деревни. Последствия такой быстрой модернизации незамедлительно дали о себе знать. Потеряли работу лодочники, возчики, носильщики и хозяева постоялых дворов. Таких было больше миллиона.
Не церемонились и некоторые христианские миссионеры, которые развернули бурную деятельность в Шаньдуне и Чжили. К 1895 году здесь было построено 1300 христианских храмов. 180 тысяч китайцев приняли крещение. Безусловно, большинство миссионеров были искренними энтузиастами. Они строили в китайских деревнях школы, больницы, собирали пожертвования на содержание нищих и бездомных детей. Но было достаточно много и таких, в ком авантюризма было больше, чем веры. Они делали неплохой бизнес. Под видом места для постройки храмов они забирали у общин землю, которую сдавали богатым крестьянам в аренду. Это было не сложно: военные представители при дворе императрицы Цыси (1835–1908) всегда могли надавить на китайское правительство, которое приказывало местным чиновникам выполнять волю европейцев.
Семья христианского пастора, скрывающаяся от ихэтуаней. Первыми христианами, добравшимися до Китая, были несториане. Спасаясь от религиозных преследований в Византии, они появились здесь, скорее всего, во время правления династии Тан (VII–X века). Несториане считали, что Христос изначально был не богом, а человеком. Божеством он стал позже, благодаря своей праведной жизни. Тем самым подразумевалось, что богом может стать любой. Такая трактовка была близка китайцам: ведь Будда тоже стал просветленным своими собственными силами. Фото: Underwood & Underwood из архива Библиотеки Конгресса США
Те из китайцев, кто был половчее и понаглее, любили водить дружбу с оборотистыми миссионерами: с их помощью можно было выигрывать тяжбы и не платить налоги. Таких китайцы просто боялись. В 1960-е годы крестьяне, вспоминая события начала ХХ века, говорили, что завидев таких издали, предпочитали вовремя спрятаться. В разговорах с ними надо было держать ухо востро и следить за тем, что говоришь. Старикам приходилось уступать им дорогу — они даже не решались в присутствии наглецов опираться на палку.
Такое подчеркнутое притеснение старших шло вразрез со всеми нормами конфуцианской морали. Иные христианские священники были охочи и до местных девушек. Сохранились и рассказы о том, как несчастные, забеременев от них и будучи не в состоянии вынести позора, кончали собой. Рассказывали даже, что у некоторых были целые гаремы из трех-четырех наложниц. На почве этих рассказов, заставляющих часть китайцев одновременно и бояться, и ненавидеть христиан, стали рождаться уже совсем немыслимые легенды.
Говорили, что у них есть красное одурманивающее зелье, с его помощью они воруют детей и продают их местным ведьмам. Их подозревали и в отравлении колодцев, и в насылании порчи на людей и скот. Рядом с христианскими храмами якобы даже находили захоронения младенцев. Думали, что это были дети от связи христиан и ведьм, которых матери убивали сразу после рождения.
Ихэтуани входят в Пекин. Вот как описывал в своем дневнике ночной штурм посольского квартала Борис Евреинов: «Было светло, как днем, и от выстрелов, и от массы искр, выбиваемых пулями при ударе о камни. Над головою свистят пули, то и дело ударяясь о крышу и осыпая нас осколками черепицы и пыли. Но вот выстрелы учащаются, сливаются в одну непрерывную трескотню, и со всех сторон раздаются крики: «Ша! ша!» («Убей! убей!»). Это китайцы идут на приступ. И чем темнее ночь, тем сильнее пальба». Фото: Whiting View Company из архива Библиотеки Конгресса США
И вот среди всех этих бедствий, посланных крестьянам северных провинций Китая, в деревнях вдруг стали появляться странные люди. Они носили стеганые куртки, перетянутые красным кушаком, за который затыкали большой нож.
Повязка на их голове тоже была красного цвета, а у некоторых красными были и штаны. Кто они такие и откуда пришли — никто не знал. Себя они называли ихэтуанями — «отрядами справедливости и мира». Это уже задним числом, когда восстание было подавлено, китайские чиновники установили, что общество ихэтуаней зародилось ещё в начале XIX века. Оно отпочковалось от тайного общества «Байляй цзяо» (общество «Белого Лотоса»), чьей целью было свержение иноземной маньчжурской династии Цин, пришедшей к власти в Китае в 1644 году. Но к концу XIX века идеология общества трансформировалась, на первое место вышла задача охранять традиционные конфуцианские этические нормы, карая чиновников-взяточников и тех, кто оказывал недостаточное внимание к старшим и духам предков.
Неуязвимость под кайфом
То что говорили ихэтуани, попадало на благодатную почву. В своих листовках они писали: Небо справедливо посылает свои кары — ведь европейцы прокладывают дороги и линии передач там, где им заблагорассудится, нарушая все требования фэн-шуй, тревожа и раздражая духов земли. Более того, христианские миссионеры отучают китайцев поклоняться богам природных стихий и предкам. В общем, мировой порядок потерял равновесие. Вывод был очевиден: разрушьте железные дороги, вырвите телеграфные столбы, затопите пароходы, убейте лукавых миссионеров и изгоните западных варваров с территории империи.
Крестьяне и сами так думали, но у них не было ни смелости, ни средств пойти против граждан великих держав. Ихэтуани дали им и то, и другое. Дело в том, что они отлично владели ушу. Занимаясь ушу, они не только овладевали приемами рукопашного боя, не только учились концентрировать волю и верить в свои силы, но ещё и осваивали медитативные практики. Чтобы входить в транс они часто пользовались специальными веществами, которые помещались в курильницы в помещениях для занятий. Ихэтуани были уверены, что, войдя в транс, они становятся неуязвимыми для пуль и снарядов. От желающих получить волшебные способности не было отбоя. Именно из-за занятий ушу европейцы называли ихэтуаней «боксерами» (в западных энциклопедиях восстание ихэтуаней так и значится как «восстание боксеров»).
Главные ворота монастыря Шаолинь. Шаолинь был основан в 495 году буддийским монахом Бхадрой, пришедшим из Индии. В 620 году 13 шаолиньских монахов помогли императору Ли Шиминю из династии Тан удержать власть. В награду монастырь получил право иметь монашеское войско. В 1928 году во время гражданской войны в Китае Шаолинь сгорел. Его восстановили только в 1970 году. Фото (Creative Commons license): KongFu Wang
Для представителей западной цивилизации медитативная практика ихэтуаней представлялись нагромождением нелепых движений. Например, профессор-синолог Дмитрий Позднеев (1865–1942)так описывал их занятия ушу: «В сарае собралось 10 боксеров, на стенах сарая были развешены надписи, видимо, имен божеств или духов, к которым боксеры обращались … На столе перед надписями лежал длинный нож и сосуды с благоуханиями и курениями, как у буддистов …
Сначала все ихэтуаньцы простерлись на юго-восток, где обитает их дух, потом вскочили, и главный из них начал странную жестикуляцию и прыжки. Другие подражали ему. Затем первый схватил нож и начал быстро вертеть им в воздухе; у других ножей ни у кого не было, и они остались свидетелями его движений, только строя страшные рожи, наводящие ужас на зрителей… После получасовых упражнений, старший боксер остановился в оцепенении, показывая тем, как было потом объяснено зрителям, что он достиг степени неуязвимости от оружия».
Три в одном
Вот из таких описаний «курений, как у буддистов» или подобных им, которые присутствовали почти во всех воспоминаниях европейцев о тех событиях, и соткался миф о буддийских монахах, возглавлявших народные войны в Китае.
Дело в том, что в то время представители западной цивилизации довольно слабо представляли себе суть китайской религиозности. А заключалась она в том, что жители Поднебесной одновременно исповедовали три учения: конфуцианство, даосизм и буддизм. И у каждого из них была своя сфера применения. Например, новый год справляли по даосским обычаям, а хоронили — по буддийским.
Моральные нормы регулировались учением Конфуция. Поэтому то, что у ихэтуаней были буддийские ритуальные предметы, совершенно не означает, что они были буддистами в классическом понимании этого слова. Да в то время европейцы и не могли различить в ихэтуаньских обрядах ничего другого, кроме буддийских элементов: конфуцианство и, в особенности, даосизм были им мало известны. Причина, по которой ихэтуаней записали не просто в буддисты, а ещё и в монахи, очень проста. Китайские крестьяне называли монахами всех, кто творил чудеса. А европейцы не уточняли значения этого слова.
Икона Собора святых мучеников китайских. Во время восстания ихэтуаней в Пекине жило около тысячи православных китайцев. Почти все они были убиты восставшими. Двести двадцать два из них, кто не отрекся от Христа даже под пытками, в 1903 году были канонизированы. Память их совершается 24 июня.
Второй источник «буддийского заблуждения» — это устав ихэтуаней. Там часто повторяется призыв почитать Будду и следовать его законам. Но на самом деле это не более, чем традиционная китайская формула принесения любой клятвы.
Рамка без картины. Вот выдержка из устава: «Ихэтуани, выполняя волю неба и почитая буддизм, убивают иностранцев и истребляют местных христиан, чтобы защитить государство и установить спокойствие для добропорядочных людей». Как можно представить себе в этой роли буддийского монаха, который подметает перед собой дорогу, что бы случайно не раздавить жука или гусеницу?
В общем, как бы там ни было, европейцы были уверены в том, что восстанием руководили буддийские монахи. И когда на Западе во второй половине 1970-х начался очередной бум на все буддийское, история с восстанием ихэтуаней (как восстанием буддистов) всплыла и дала сюжет нескольким фильмам — таким как «Войны храма Шаолинь» или «Непобедимый боец с шестом». В них как раз и воплотился миф о несокрушимом буддийском монахе-воине, готовом распустить кулаки по любому поводу. Почему был выбран Шаолиньский монастырь? Просто он являлся самой известной буддийской обителью (из пяти), где монахи обучались боевым искусствам, которые, кстати, можно было применять только при обороне монастыря.
На самом деле, ихэтуани были даосами (точнее — радикальными даосами, для которых практика была важнее созерцания). Классический даосизм отличается от классического буддизма довольно сильно. Для буддиста главное — как можно быстрее освободиться от всех привязанностей в этом мире, подавить в себе все желания и достигнуть нирваны — состояния бессознательной умиротворенности.
Даосы, напротив, очень ценили жизнь и всегда занимались поисками эликсира бессмертия. Жизнь на небе от жизни на земле для них отличалась только тем, что боги и духи обладают большими способностями по сравнению с людьми. Даосы чтили не Будду, а Юй-ди — Яшмового государя всех 36 Небес, повелителя трех миров, «заведующего» министерствами (так это и называлось) грома, дождя и моровых поветрий. За ним шел бог войны Гуань-ди. Он беспощадно карал всех, кто нарушал законы Поднебесной. Из-за того, что он постоянно пребывал в гневе на многочисленных преступников, лицо у него было ярко красным. Скорее всего именно поэтому ихэтуани носили красные повязки. За Гуань-ди шел бесчисленный список святых и духов, с которыми даосы всегда могли найти общий язык при помощи заклинаний.
Справедливость в действии
Срок пришел весной 1898 года — беднота провинции Шаньдун поднялась на войну с Западом. Китайское правительство под давлением западных держав объявило восставших преступниками и направило на север страны карательные отряды. Но боевые действия велись очень вяло: войска сочувственно относились к тем, кто отважился противостоять «заморским дьяволам».
1899 год стал переломным. Наконец пошли дожди, и в глазах народа ихэтуани сразу превратились в могучее войско, посланное Небом. Восстала Чжили, общее число бойцов народной армии достигло 100 тыс. 26 мая 1900 года ихэтуани двинулись походом с юга провинции Чжили на Пекин, круша телеграфные линии, железные дороги, вместе с административными постройками, и без разбора уничтожая христианских миссионеров и китайцев-христиан. Всего погибло около двухсот священников и около тридцати двух тысяч их прихожан.
Русская батарея на городской стене Пекина. Пекинские стены были хорошо укреплены. Их срыли только в 1949 году. Фото: B. W. Kilburn Company из архива Библиотеки Конгресса США
Надо сказать, что западные державы не смогли вовремя оценить масштаб и угрозу восстания ихэтуаней. Они и думать не могли, что этот забитый народ может решиться на что-то серьезное. Кроме того, они не знали, что императрица Цыси уже обещала восставшим свою поддержку, надеясь с их помощью вернуть Китаю независимость (официально война Западу была объявлена 21 июня).
10 июня в Пекин из порта Тагу был послан лишь двухтысячный отряд морской пехоты под командованием английского адмирала Эдварда Сеймура (Edward Hobart Seymour, 1840–1929) для защиты посольского квартала. Однако на станциях Лофа и Лянфан они встретили такое яростное сопротивления ихэтуаней, что, понеся большие потери, были вынуждены отступить. Для восставших проход на север был открыт. Часть их войска отправилось дальше на север, в Маньчжурию, остальные 11 июня вошли в Пекин.
Начались погромы магазинов и фирм, имевших дело с иностранцами, и поголовное уничтожение христиан. Сохранился рассказ русского дипломата Бориса Евреинова о погроме католического прихода Нань-Тан у Восточных ворот города: «Целые чаны были полны кровью, — писал он, — повсюду валялись изуродованные трупы стариков, женщин и детей; большинство из них умерло после страшных мучений, судя по застывшим в ужасных судорогах трупам. Были маленькие дети с раскрытыми внутренностями, с выколотыми глазами, с раздробленным черепом и ещё признаками жизни. В одном углу был найден костер с 40 девушками, по-видимому, сожженными живыми». Ихэтуани часто расчленяли трупы тех, кто верил в Иисуса — многие из них были уверенны, что христиане обладали способностью воскресать на третий день.
20 июня посольский квартал был взят в осаду, длившуюся 56 дней — до 14 августа 1900 года. Там около девятисот европейцев и несколько сотен китайцев-христиан находились под защитой всего 525 солдат, тогда как силы китайцев превышали 20 тысяч человек (это были и ихэтуани, и правительственные войска). Здания миссий были сильно разбросаны, поэтому осажденные решили оборону разделить на два укрепрайона: в первый объединили посольства Англии, России и США, а во второй — Франции, Германии, Японии и Испании.
Силы были поделены примерно поровну. Женщин (147 человек) и детей (76 человек) разместили в английском посольстве, как наиболее защищенном от обстрелов. Ели конину, курили листья, боезапас пополняли, отливая пули.
Раздел «Китайского пирога» великими державами. 12 сентября 1901 года Срединное царство и западные империи подписали «Заключительный протокол», по которому Китай должен был выплатить победителям 450 млн. лянов серебра (около 17 тыс. т). Иллюстрация из собрания Государственного архива США
Посольства подвергались беспрерывному обстрелу. Если бы наши моряки не предприняли героическую контратаку и не заняли участки городской стены, вплотную подходившие к посольскому кварталу, шансов выдержать оборону не было бы никаких. Китайцы разместили бы там пушки и били прямой наводкой во фланг обороняющимся. В другом месте ихэтуаням орудия установить не удавалось: на открытой местности осажденные, вооруженные современными винтовками с хорошими прицелами, быстро уничтожали прислугу. Основной удар приходился с фронта, со стороны Монгольской площади. Каждую ночь ихэтуани шли на приступ, и каждую ночь их отбрасывали назад. В результате осады оборонявшиеся потеряли 4 офицеров (9 ранено), 49 солдат (136 ранено) и 12 гражданских добровольцев (23 ранено).
Прошло две недели перед тем, как великие державы начали активные боевые действия. 14 июля был взят Тяньцзинь, но дальше двигаться пока не решались: копили силы. И только 4 августа 1900 года 20-тысячная объединенная армия великих держав под командованием русского генерала Николая Линевича (1838–1908) выступила из Тяньцзина на помощь осажденным. С боями она подошла к Пекину 13 августа. 14 августа, взорвав ворота Тянанмынь, русские и американские части ворвались в китайскую столицу. Уличные бои шли двое суток. Императрица Цыси бежала на запад, в Сиань. В захваченном Пекине союзники устроили массовый грабеж: в порты шли целые эшелоны, наполненные золотом и предметами искусства из императорских дворцов. Расстреливали всех, кого подозревали в связях с ихэтуанями. 11 сентября императрица Цыси издала указ, предписывавший беспощадно уничтожать ихэтуаней, доведших страну до иностранной интервенции. Полномасштабные карательные экспедиции продолжались до поздней осени. Последний отряд ихэтуаней был уничтожен в Манчжурии русскими казаками в июле 1902 года.
На Пятницком кладбище в Москве я случайно наткнулся на глухое эхо этих событий столетней давности, происходивших почти за 6000 км отсюда. Это был заброшенный небольшой памятник. Надпись была сильно стерта, но тем не менее мне удалось прочитать: «Здесь погребена голова инженера путей сообщения Бориса Александровича Верховского, казненного китайцами-боксерами в Манчжурии в городе Ляо-Ян в июле 1900 года».
Павел Котов, 05.08.2008
Комментарии